облако тэгов
Книга «Ошибка маленькой вселенной» даже самого непредубежденного читателя несколько разочаровывает своей несбалансированностью и обманутыми ожиданиями. Текст начинается со вроде бы вполне внятной истории, в духе и стиле позднего В. Крапивина, про подростка и его питомца, которые, по логике развития событий, неизбежно окажутся в центре надвигающегося апокалипсиса. Этакий «Парень и его кот», но только гуманный и вовсе не циничный. Получилась бы очередная «подростковая фантастика», коей «имя легион», но при этом, скорее всего, вполне читабельная и занимательная.
Но автора, к сожалению, быстро потянуло на создание «эпика» и «разгон масштаба». На страницах книги появляются параллельные миры, «тропы» между ним (привет П. Гамильтону!), вселенское «жидо-масонское» общество, контролирующее чуть ли не всю Галактику… Писателю явно хотелось создать глобальную и оригинальную концепцию мироздания (что не плохо), но только методы для этого он выбрал негодные. Бесконечные лекции о том, «как все на самом деле устроено», апеллирующие к неким одновременно псевдонаучным и псевдорелигиозным конструктам, очень быстро набивают оскомину. Да и постоянное увеличение числа персонажей в общем-то не слишком объемной вещи также лишь запутывает читателя.
Этот текст мог бы получиться вполне добротным и компактным, снизь автор свои претензии на «Сверхважность Истории, От Которой Зависит Судьба Вселенной». Так же он просто разваливается под тяжестью слишком большого количества «напиханных» в него подробностей. А устарелая схема «рассказывать вместо того, чтобы показывать» окончательно добивает читательский интерес к роману.
В финале автор на несколько страниц возвращается к духу и стилю начала текста, но это уже не может спасти результат – на свет появилось интересно начавшееся повествование, которое просто «задушило» стремление его создателя сотворить нечто очень широкомасштабное на слишком малом литературном «пространстве».
Евгений Лесин:
Приятная городская сказка. Современная, но не напрягает словами, мне совершенно неизвестными. Старомодная, но в хорошем смысле слова. При соответствующей редактуре ее бы даже большевики могли напечатать. А большевики совсем уже полное барахло не печатали, у них был хотя бы вкус. Стыдно признаться, но даже сюжет более или менее затягивает. Да, разумеется, из такого романа вышла замечательная повесть. Но мне из любого хорошего романа хочется сделать повесть, а из всех остальных романов… впрочем, понятно. Да, разумеется, атрибуты фантастики налицо, но они не мешают.
«Шансов выжить без кота, — говорит один из персонажей, — нет никаких». Я кошек боюсь, но с автором согласен.
Хорошая, непонятная, котоведческая сказка. Реалии и элементы фантастики, раз уж они так нужны «любителям фантастики», в общем и целом не слишком сильно ее портят.
Немного смущает фамилия автора. Не псевдоним ли?
Мальчик Дима последовательно потерял сестру и сошедшую с ума маму, зато у него есть кот, который может общаться с ним телепатически. Потом оказывается, что за мальчиком охотятся могущественные пришельцы, поработившие несколько миров, а заодно и всякие другие силы, потому что он, как вы думали… избранный, вот! Он может путешествовать по тропам, соединяющим миры, разъезжает в лимузинах и самолетах, вступает в сложные отношения с сильными мира сего (миров сих), группами сопротивления и проч. За ним гоняется мертвец на мотоцикле и еще что-то страшное, на что даже котик смотреть не может. Поскольку по крайней мере некоторые группы сопротивления состоят из подростков, перед нами нечто, напоминающее «Звездолет с перебитым крылом» Веркина, но менее стильное, менее жесткое, и к тому же использующее такое страшное запрещенное международным кодексом взрослых писателей оружие, как котик. Притом сцена с мамой напоминает сцену с навью и молодым инквизитором из «Ведьминого века». В общем, ничего нового в этих горизонтах нет – перед нами немножко затянутая детская повесть «о дружбе и недружбе» (жаргон подростков, впрочем, мне кажется ненатуральным, как любой жаргон в попытке перенести его в литературный текст), в которой подросток с трудной судьбой должен спасти мир. Ну и конечно, не без экзотики и мечты о красивой жизни («шарики ледяного мангового сорбета, каким-то чудом запеченные в хрустящую горячую оболочку из нежнейшего тонкого теста, и тыквенные пирожки оказались так хороши, что он едва заметил, как они исчезли с тарелок»; «она элегантно закинула ногу за ногу»). Еще в разных вселенных есть как бы другие варианты тех же самых подростков, и они время от времени друг друга то узнают, то не узнают. Все очень наивно, и составлено из привычных блоков. Хотя забавно, конечно, что там про «новую заразу» из Китая, но, поскольку вещь датирована 20-м годом я не знаю, то ли это предвидение, то ли такое «утром в газете, вечером в куплете». Кот тоже заразился кошачьей чумой, но его спасают при помощи энергии ци, генерируемой посредством секса, что для подростковой книжки нетипично. Дальше выясняется, что отец Димы – не отец, а настоящий его отец тоже обладает сверхъестественными способностями, и после некоторых, не всегда внятных мне интриг, философских рассуждений, взаимных аннигиляций, философских концепций и вмешательства мертвой прабабушки, друзья из разных реальностей, объединившись спасают мир. Мне все это, несмотря на аж две сексуальные сцены, читать было скучновато, но я не подросток, в конце концов.
Екатерина Писарева:
Милая история про мальчика Диму и Барса, его волшебного кота, читающего мысли. Янг эдалт фантастика, в которую вплели и серьезные социальные темы: и школьный буллинг, и подростковое одиночество, и семейные проблемы. Кажется, Котов вдохновлялся книгами Владислава Крапивина, Рэя Бредбери и даже трилогией Сергея Кузнецова «Живые и взрослые», вошедшей в шорт-лист прошлого сезона «Новых горизонтов». И вот тут-то обаятельный мир Котова, увы, проигрывает – получается неплохой текст, но на порядок ниже предшествующих. Мне кажется не очень честным вручить премию «Ошибке маленькой вселенной», если «Живых и взрослых» ею не наградили.
Ирина Епифанова:
Издатель из-за профдеформации при виде любого текста сразу невольно думает: а на какую полочку в книжном магазине эту книгу можно поставить и каков читательский адрес. Здесь с этим всё странно. Главный герой — мальчик-шестиклассник, язык, строй предложений тоже вроде довольно простые, как в детских повестях, при этом описываемые реалии, монстры, кровища, вполне потянут на 16+. Вероятно, это текст-обманка, философские рассуждения, упакованные в форму детской фантастической повести.
Мальчик Дима в компании говорящего кота путешествует по странному миру, напоминающему одновременно и фольклорную навь, потусторонний мир нежити, и компьютерную игру-бродилку, и абсурдное кэрролловское Зазеркалье.
Как в компьютерной игре, дальнейшее развитие сюжета целиком зависит от принимаемых ими решений. И при этом так до конца и непонятно, происходит ли это всё с героем в действительности или Барсик — это воображаемый друг, и всё остальное — нездоровые фантазии из-за сильнейшей психологической травмы, вызванной гибелью сестры и болезнью матеры.
Из минусов — возможно, субъективно — немного раздражает, что автор очень увлекается детским сленгов в диалогах персонажей:
«— Го вниз, спустимся!
— Ты чё? Это мародёрство называется! За такое по голове точно не погладят!
— Да ты просто зассал!
— Вы серьезно, что-ли?
— Гайз, кажется, я кости вижу…»
Если до текста всё-таки доберутся дети, они наверняка посмеются: о, дяденька пытается копировать нашу речь, но выходит неуклюже. А взрослых читателей эти многочисленные «го туда, го сюда» подбешивают и отвлекают от сюжета.
МНОЖЕСТВЕННОСТЬ МИРОВ
Бесконечны, безобразны,
В мутной месяца игре
Закружились бесы разны,
Будто листья в ноябре…
Сколько их! куда их гонят?
Что так жалобно поют?
Домового ли хоронят,
Ведьму ль замуж выдают?
…Мутно небо, ночь мутна.
Александр Пушкин, «Бесы»
Это прекрасный роман неизвестного мне автора. И этот текст, безусловно, достоин какой-нибудь премии. Например, премии «Отроки во Вселенной» (ну, наверняка же есть где-нибудь такая премия).
Теперь займёмся сюжетом (недовольство по поводу спойлеров я отметаю категорически — мы пересматриваем фильм «Москва-Кассиопея» вовсе не потому, что хотим узнать финал, людьми при этом движут многочисленные желания вплоть до памяти о собственной детской сексуальности). Так и здесь — перед нами очередная, не знаю, тысячная ли, история про детей, что путешествуют между мирами. Таких текстов довольно много, среди них есть люди, укушенные Сергеем Лукьяненко, и авторы, самостоятельно пошедшие по этому пути.
Первой (и главной) проблемой этих текстов становится то, что если автор начал рассказывать историю шестиклассника, то сделать из него героя-любовника или мудрого магистра довольно сложно. Но сохранить повествование внутри детской психологии безумно сложно. Вообще, этим и трудна «условно детская литература». А уж тексты, которые годны как и детям, так и искушённым взрослым, сейчас не производятся. Последнего такого мастера убили немцы под Каневом в 1941 году.
В романе Котова перед нами известная схема — множественность миров, между которыми можно путешествовать по тайным тропам, мальчик, который является Избранным в одной из вселенных, большое количество всякого дрыгоножества и рукомашества, много говорящих покойников и друзья-враги, неразличимые за их большим количеством. Вообще говоря, эта конструкция сюжета хорошо пересказывается пушкинским четырехстопным хореем, вынесенным в эпиграф.
А что за прелесть в этом романе диалоги, когда они полны торжественности:
«— Скажи мне, — он тяжело вздохнул, — ты боишься северного ветра?
— Мы в закрытой бухте, отец, — ответила она, — у нас не причин бояться ветров.
— Пришло время выйти в море. Ты ведь знаешь о временах, когда Зефир наполнял наши паруса, но приносил страшное опустошение на суше?
— Знаю, отец, — она почтительно кивнула, — но Борей нынче слаб. Железо для гвоздей не может наполнить наши паруса для хорошего похода».
Умри, Борей, лучше не скажешь. Делать бы гвозди из этого железа для парусов.
Но я вовсе не пеняю автору за что-то, лишь пытаюсь понять, как устроена литература такого типа: многостраничная, со старанием и прилежанием созданная, но всё же вторичная по сути. Старание, кстати, не отменяет невычитанности текста — там то и дело мелькают «Чтобы кот мог попить, Диме пришлось вылить воду в металлический опустевшую консервную банку» или «бессметрие и пожизненное содержание».
Описательный стиль этой литературы вполне определён словами Александра Грина о «мечтах ресторанно-ювелирного качества». Как происходит это описание на пространстве абзаца? А вот как: «Однако, поравнявшись с ними, огромный чёрный лимузин неожиданно затормозил, и остановился. Со стороны водителя выскочили двое громил в одинаковых чёрных костюмах. Один из них открыл пассажирскую дверь. Грациозно опираясь на заботливо протянутую руку охранника, показалась красивая девушка восточной наружности». Вот оно, сочетание добросовестности и абсолютной глухоты ко всему опыту мировой литературы в области «рассказывания картинки». То есть из вала масскульта и обыденной речи берутся и охранники, обязательно громилы, и «пассажирская дверь», и «заботливо протянутая рука», и «красивая девушка восточной наружности». Не спасает всего этого и добавленная актуальность: «Он видел, как обезумевшие толпы людей громили остатки цивилизованных районов в городах по всей Западной Европе и Северной Америке. Он видел, как затухающая пандемия «Ковид-19» наливается новой силой, рождая страшные мутации вируса». Добавленная актуальность вреднее добавленного сахара, скажу я по секрету. Не спасают даже добавленные коты (а мы знаем, что добавленный котик вытягивает самый скучный пост в социальных сетях). В этом же романе благодаря котам спасается всё и спасаются почти все.
И вот что мне кажется: у этой как бы детской литературы есть своё, настоящее очарование. У неё есть свои, не очень требовательные поклонники.
Новые ли это горизонты стиля? Нет, это совершенно старые его горизонты. Этот творческий метод называется «рефлексия», когда известны сотни таких сюжетов, и человек создаёт ещё один, с блэк-джеком (зачёркнуто) и <нрзб>.
С чем мы и поздравляем автора.